Александр Идиатуллин: «Мама решила отдать меня в хоккей – ее вдохновила игра Павла Буре»
«С марта по август многим хоккеистам придется обходиться без игровой практики. Это очень большой промежуток»
– Как настроение?
– На позитиве готовимся к ближайшим матчам. Нам предстоят девять важных встреч, нужно по максимуму брать очки, выкладываться на сто процентов. Очень ответственный период. Шансы еще есть, надо ими пользоваться, выходить на лед, играть в свой хоккей, побеждать, попадать в десятку.
– Да и сезон не хочется заканчивать досрочно…
– Конечно, никто не хочет уходить отдыхать в феврале. Есть желание играть дальше, бороться за плей-офф.
– Думаю, что и команде, и тебе лично, этот сезон нельзя занести в актив. Или ты так не считаешь?
– Если смотреть только на таблицу, то, скорее всего, именно так. В целом, в играх, за редким исключением, мы особо не разваливались, сражались достойно. Просто где-то чего-то не хватало. Создаем много моментов, но реализация подводит. Тяжело даются голы, а сами пропускаем очень легко. Возможно, из-за своих индивидуальных ошибок: не досмотрели, позволили добить шайбу. А соперники нам такого не позволяют.
Вообще, пока еще рано подводить итоги, ведь сезон не закончился. Посмотрим, что будет дальше, а уже потом станем что-то говорить.
– Команда скатилась с третьей позиции на последнее место. В чем причина такой нестабильности?
– В игре команды особых изменений не произошло. Возможно, соперники на нас начали настраиваться по-особому. Они видят, что «Лида» кусается, цепляет лидеров чемпионата, поэтому перестали вальяжно кататься, начали играть жестче.
Думаю, самая главная причина неудач – это плохая реализация. Не получается забрасывать в тех моментах, когда просто обязаны делать это. При этом цепляли лидеров, периодически побеждали их, но отдавали очки своим прямым конкурентам за место в десятке – «Могилеву» и «Бресту». Поэтому сейчас и находимся внизу турнирной таблицы. Надо исправлять ситуацию в ближайших матчах.
– Как переносишь эти трудности?
– Эмоционально тяжело, даже не понимаешь, где искать причины. Однако сидеть и убиваться из-за каждого поражения тоже не стоит. Сразу после проигранного матча приходится трудно, но затем анализируешь игру, смотришь какие-то свои ошибки и начинаешь готовиться к следующему поединку.
– В нынешнем сезоне очень плотный календарь. Нравится играть в таком темпе?
– С одной стороны хорошо: много матчей сыграли за короткий промежуток времени, находишься постоянно в тонусе. Но есть нюансы. Кому-то придется закончить сезон очень рано. С марта по август многим хоккеистам придется обходиться без игровой практики. Это очень большой промежуток. Возможно, не нужно было ставить столько матчей подряд или наоборот, сделать еще больше, чтобы избежать такой паузы и как-то продлить сезон.
«Не понимаю людей, которые занимаются 15-20 лет, а после легко уходят из хоккея. Я бы так не смог»
– Ты ведь родился в Гродно?
– На самом деле, нет. Просто в тот момент моя семья проживала в Гродно, и там делали свидетельство о рождении. А мама родила по месту прописки – в Гомеле. Сейчас везде, даже в паспорте, ошибочно пишут, что я появился на свет в Гродно.
– У тебя восточная фамилия…
– Когда мне было три года, родители развелись, и мы вернулись в Гомель. Там мама познакомилась с моим нынешним отцом – Алексеем Емельяновым. Он меня растил и тренировал. Все, что я могу на данный момент, это благодаря ему.
Мой же родной отец из Узбекистана, он чистокровный татарин. У нас есть родственники и в Уфе. Бабушка зовет в гости, в Узбекистан. Она видела меня совсем маленьким, только когда родился. Собираюсь навестить ее, но с нынешним положением, с ковидом, трудно. Обязательно постараюсь съездить к ней.
С родным отцом начал общаться только после восемнадцати лет, уже в более осознанном возрасте. Да и технологии идут вперед, появились социальные сети, мессенджеры. Бабушка, кстати, там тоже зарегистрировалась. Так и общаемся.
– Но в твоем хоккейном будущем главную роль сыграл именно Алексей Алексеевич?
– Конечно. Сколько мы тренировались вместе, сколько было пролито слез, сколько разных жизненных моментов мы прошли! Особенно неприятно вспоминать, когда по непонятным причинам мне не давали играть. Вроде бы показывал результаты, но… Тяжело, однако отец всегда говорил: сдаваться не надо, терпение и труд все перетрут. Все, что я умею на данный момент, это только его заслуга. В том числе, и в становлении меня, как личности.
– Инициатива поставить тебя на коньки исходила от него?
– Нет, это от мамы. Просто в Гомеле она работала в Ледовом дворце. В начале 2000-х годов феерил Павел Буре и маме очень нравилась его игра. Думаю, он ее и вдохновил. Нравилось ли мне кататься? Честно, данный период я не особо помню. Но раз ходил, значит, нравилось. Хотя каких-то особых успехов в хоккее, у меня не было до лет шестнадцати. По сути, до этого возраста мало кто верил, что из меня получится хоккеист. Но это и мотивировало. Хотелось доказать себе, да и людям, которые не верили, что я все-таки достигну профессионального уровня.
– Сколько тебе было лет, когда впервые опробовал лед?
– Где-то пять-шесть. Сначала в катании получалось далеко не все, но опять же, помогал отец. Когда он работал в Могилеве, ходил играть в ночной лиге. Даже поздним вечером Алексей Алексеевич брал меня в Ледовый дворец с собой, давал задания. Да и дома постоянно заставлял кисти качать, отжиматься. Я не особо люблю силовую подготовку, но понимал, что она очень важна.
– Ты же и в детстве был таким щупленьким?
– Да. Помню, в 15-летнем возрасте поехали в эндокринологический центр, там определяли степень физиологического развития по кисти. Оказалось, что она у меня, как у 11-12-летнего ребенка. Даже переживали из-за этого, но врачи сказали, что все нормально. Наверное, гены родного отца сказались: особо не видел, чтобы татары были толстыми.
– Ты говорил, что особо не получалось проявить себя в хоккее. Это из-за физиологии?
– Я так не думаю. Скорее всего, из-за моей неуверенности, из-за того, что тренеры мне не доверяли. Одно дело, когда тебе позволяют делать ошибки, и ты понимаешь, что из-за одной оплошности из состава не уберут. Мне же давали всего один шанс, и я должен был его использовать. И даже, если ты все сделал хорошо, могли посадить или отправить в низшие звенья. А когда начал что-то показывать, сразу всплыли: мол, смотрите, это мой воспитанник. Я же отвечал: «Вы что? Какая я ваш воспитанник? Что вы мне дали? Все, что я умею, дал мне отец». Конечно, не все такие тренеры были, но… К примеру, Павел Перепехин поверил в меня, несмотря на тяжелую травму. Приятные впечатления от работы под руководством Дмитрия Шульги и Алексея Ложкина.
– Каким было твое детство?
– Обычным – школа, тренировки. Много времени проводил с отцом, в Могилеве постоянно вертелся в командной раздевалке, варился в хоккейной кухне с малых лет. Наверное, только летом общался с ребятами со двора, вместе играли в футбол, так как стадион был рядом с домом. А вообще, весь круг моего общения был в хоккее. Дома же уроки сделал, сел в приставку поиграл, если родители разрешили. И все, ничего особенного.
– У тебя ведь День Рождения – 1 сентября. С праздничным настроением начинал новый учебный год?
– Да, я знал, что у меня все равно выходной, ждал подарки. Поэтому, даже не обращал внимания на то, что каникулы позади и нужно снова ходить в школу.
– А почему выходной?
– Так, а что там? 1 сентября сходил на линейку и, по сути, у тебя свободный день. Даже, если нужно было оставаться на урок-два, я никогда этого не делал. Говорил, что у меня День Рождения и уходил праздновать.
– Как ты учился?
– До четвертого класса я ходил в школу в Гомеле, до одиннадцатого в Могилеве, а затем снова вернулся в родной город. В целом, учителя были снисходительны к спортсменам, но в гомельской школе они гораздо строже. Поэтому к выпуску средний балл стал чуть ниже, но все равно хороший – в районе восьмерки.
В школе мне очень нравилась история. По крайней мере, было очень интересно про все это читать. Устные предметы давались легко, мог сидеть и даже ничего не записывать. На следующий день, если вызывали к доске, спокойно все пересказывал. С письменными приходилось сложнее, диктанты тяжело давались. Хотел писать красиво, поэтому получалось очень медленно. А из нелюбимых предметов, скорее, математика, химия. Их вообще не понимал. Просто в старших классах сильнее концентрируешься на хоккее, поэтому все эти формулы просто вылетали из головы.
Отец говорил, что учеба не должна уходить на второй план, но как-то не особо лежала душа. Помню, в одиннадцатом классе завалил математику, так мне тройку влепили за четверть. В обычном дневнике оценку еще не выставили, а в то время только-только начали вводить электронные. Я что-то не додумался и пароль от него записал прямо в обычном дневнике. Мама зашла, посмотрела… В общем, за тройку получил я тогда прилично. Хорошо, что удалось к концу учебного года исправить ее на шестерку.
– Высшее образование уже получил?
– Да, в Смоленске, в государственной академии физической культуры, спорта и туризма. Специальность – тренер по хоккею.
– То есть, решил полностью посвятить себя спорту?
– Возможно, это и плохо, но для меня хоккей – не только работа. Да, он приносит деньги, однако в большей степени спорт – это уже образ жизни. Если честно, не понимаю людей, которые занимаются 15-20 лет, а после легко уходят из хоккея. Я бы так не смог.
«Впервые в истории «Шахтера» мы стали чемпионами высшей лиги»
– Ты вспоминал о тяжелой травме. Что случилось?
– В 2012 году мы с семьей вернулись из Могилева в Гомель. Я начал играть за местную «юниорку», уже подтягивали в фарм-клуб, но закрепиться не удалось – сломал ключицу. Из-за травмы мне не подписали контракт. Отец уехал работать в Жлобин и взял меня с собой на просмотр в «Металлург-2». Там на первой же тренировке повторно сломал ключицу, из-за того, что ранее ее неправильно срастили. Меня прооперировали, долго восстанавливался, в итоге в Жлобине сказали: можешь попробовать себя у нас, но уже в следующем сезоне.
Шла зима, долго сидеть без хоккея мне не хотелось, поэтому старался найти команду. Получилось попасть в «Шахтер-2» – один из лучших коллективов высшей лиги на тот момент. Рассчитывал на полугодовой контракт, но мне с ходу предложили остаться на полтора сезона. Опять же, спасибо Павлу Перепехину за доверие. Он не смотрел на то, что я маленький, щупленький. Сказал: будем использовать твои сильные качества, а физику подтянем.
В итоге доработал до конца сезона с Павлом Викторовичем, а после в команду пришел Дмитрий Шульга. Были классные времена. Впервые в истории «Шахтера» мы стали чемпионами высшей лиги, побили рекорд чемпионата, выиграв с ходу 25 матчей. Да и вообще за сезон проиграли лишь дважды – один раз в основное время, второй по буллитам.
– Твоим первым взрослым клубом был «Могилев». Как туда попал?
– В «Шахтере-2» решили меня не оставлять. Поехал в «Динамо-Молодечно», но состав там был почти укомплектован, поэтому понимал, что пробиться туда будет сложно. Еще до этого, когда был в Солигорске, главный тренер «Могилева» Михаил Климин приглашал меня в команду. Позвонил ему, поговорили. В итоге дело завершилось подписанием контракта.
– Как-то ты вспоминал, что переход во взрослый хоккей получился безболезненным. Верно?
– Да, опытные ребята очень помогали. Я находился в одном звене с Сашей Короткевичем, Пашей Степановым, Лешей Садовиком и Саней Кудрявцевым. С такими партнерами играть было проще. Да и сам Михаил Федорович мне доверял, давал играть. У меня была свобода действий. Если где-то облажался, то, конечно же, я получал. Но доверие все равно присутствовало.
«Немного подсел на «Ведьмака». Сериал посмотрел, сейчас игрушку эту прохожу»
– До «Лиды» у тебя было парочку краткосрочных визитов в другие клубы.
– В «Могилеве» не сложились отношения с новым тренером. В принципе, могу потерпеть, если вижу, ради чего, но там этого и близко не было. Перешел в «Витебск», немного начал приходить в себя, набирать форму. Уже знал, что по окончании сезона уеду в Европу.
– Но ты не поехал.
– Поехал. Отец на тот момент уже работал в «Лиде». Так как за границей сезон начинался позже, Павел Микульчик дал возможность подготовиться вместе с его командой. Еще тренировался самостоятельно в Гомеле, в Жлобине катался с детьми под руководством своего первого тренера Андрея Добья.
По мере возможности поддерживал форму и в сентябре поехал в Словакию, в команду «Топольчаны» из второго дивизиона. По условиям сошлись, но возник вопрос по визе. У меня была туристическая, но играть с ней нельзя. Рабочая виза дорогая, имелся вариант на сезон сделать документ о постоянном месте жительства, однако для этого надо представить справку, что у меня нет задолженностей перед своим государством. Чтобы ее получить, нужно было возвращаться в Беларусь. В итоге сошлись на том, что я приеду в «Топольчаны» на следующий сезон.
Когда вернулся на родину, чемпионат уже начался, вариантов особых не было. Приехал в «Авиатор», там долго решали, нужен я им или нет, но в итоге подписали контракт. Сыграл буквально два матча и мне говорят: соглашение надо расторгнуть.
Отправился в «Бобруйск» доигрывать сезон. Вновь рассчитываю на Словакию, выхожу на связь с людьми, и тут бьет коронавирус. Начало чемпионата под вопросом, ждать ноября-декабря не было смысла. Отец предложил поехать на просмотр в «Лиду», которую повторно возглавил Эдуард Валиуллин.
– У нас ты и остался. Что скажешь о городе, о команде? Нравится здесь?
– В быту все хорошо. Город небольшой, нет выбора для досуга, поэтому нет соблазнов. Хотя для меня это не особо важно. Максимум, что могу себе позволить, так это после тренировки в приставку поиграть. Если думать постоянно о хоккее, голова может не выдержать.
– Но на приставке тоже в хоккей играешь?
– Нет-нет, обычно в футбол или какие-то «бродилки». Сейчас вот немного подсел на «Ведьмака». Сериал посмотрел, сейчас игрушку эту прохожу. Когда есть свободное время, можно поиграть.
Если говорить о Лиде, в хоккейном плане, то, конечно же, не нравится то, что происходит с командой сейчас. Идем на последнем месте, это не радует. В прошлом сезоне неплохо выступили, уверенно попали в тройку, но этот непонятный регламент… Нужно было бороться за итоговые места, хотя мы и так все всем доказали. Вышли в «стыки», достойно сражались с «Неманом» – командой, которая всегда претендует на высокие места. Первый матч могли цеплять, а на второй просто не хватило эмоций.
Результат нынешнего сезона пока подводить не буду. Он продолжается, еще есть возможность все исправить. Повторюсь, впереди важные десять матчей, в которых нужно набирать максимальное количество очков и надеяться на осечки конкурентов. Но, в первую очередь, нужно надеяться на себя: выходить на лед, пахать и пахать.
Читайте также.
17-летний вратарь «Лиды» Лоренс Зинаддин – о корнях, экстралиге и кумире
Даниил Собко: «Как провел прошлый сезон? Тренировался, учился, продавал кроссовки»
Даниил Рогач: «Если бы не хоккей, был бы я борцом»
